20 марта 2020, 03:46 3 566

НОЧЛЕЖКА. МАСЯ. ЮРИЙ


Наш специальный проект. Давайте поможем бездомным построить себе настоящий дом.
НОЧЛЕЖКА. МАСЯ. ЮРИЙ

ПРИЮТ ДЛЯ УПАВШИХ

Каждый слышал выражения: «падшие люди», «как низко они пали»… Кому их адресуют? Людям, совершающим низкие поступки, моральным уродам, в общем. Но зачастую точно так же выражаются по отношению к бомжам и бродягам. Но почему их записывают в «уродов»? В чем их низость? В том, что человек грязный и оборванный? Так ведь он мог просто упасть. Не «низко пасть», а просто упасть. Навернулся в грязную лужу, а пойти привести себя в порядок – банально некуда. Вот он и ходит такой чумной – «грязный, немытый, Родиной забытый». Так случилось, что сам не справился, а никто не помог и руки не протянул. У нас вообще так принято – пройти мимо. Мы выращены на народных «мудростях» из категорий «моя хата с краю», «своя рубашка ближе к телу»… Тележка.png

Помню, лет 10 мне было, я куда-то бежал. Сильно бежал, боялся опоздать. Что-то очень-очень важное ждало меня в конце пути. И надо было добежать не последним, а вовремя. Чтобы успеть, чтобы не ушли без меня, не поделили без меня. Я бежал изо всех сил. Старательно смотрел под ноги, чтобы не споткнуться, перепрыгнуть все ямки и камешки. Я хорошо бежал. Я был уверен, что все получится, не опоздаю. Но я смотрел только вниз, под ноги. Мне казалось, что там, внизу, самое главное для меня – ноги и дорога. Но когда до финиша оставалось меньше половины пути, на уровне лба меня ждал железный рельс. Не знаю – как и кто его так высоко закрепил, зачем он был там нужен, что он поддерживал. Но, видимо, был нужен. И все, кто спокойно шел по дорожке, видели эту железяку. Взрослые обходили, дети пригибались. Все, кроме меня. Изо всех сил, на пределе своей скорости я лбом протаранил этот рельс. Он был крепче моей головы. Даже больно не было. А был тупой удар и какая-то вспышка в голове. И я упал. Навзничь. Лежал и смотрел вверх на небо. Оно было ясным, без тучек. Хороший был день. И еще много можно было успеть. А я лежал на дороге и не мог встать. И даже не хотел уже вставать. Туда, куда бежал, я опоздал, и все наверняка поделили без меня. Я привстал. Слегка мутило. Я сел в тенек под кустик и сидел там. Не помню, сколько сидел. Час, наверное. Но мне казалось, что очень долго. В 10 лет и час – это, кажется, безумно много. Мимо прошло человек пять или десять – а может, и больше. Кто-то глянул на меня, кто-то нет. Никто не остановился. Ну, сидит какой-то мальчишка под кустом. Пускай себе сидит, чудик такой. У всех свои проблемы. Они тоже куда-то не хотят опоздать по своим надобностям. Я, конечно, встал. Молодой же, сильный. Доплелся до дома.

Моему деду Борису было немногим больше 30 лет, когда его схоронили. Он был, говорят, веселый. Добрый. В гости без гостинца никогда не приходит. И гостей без гостинца не отпускал. На гармошке умел играть. Мог гульнуть, выпить и навеселе остановить прохожего вопросом «Ты меня уважаешь?» Рубаха-парень был такой. Однажды он шел домой. Зима. Снег. Поскользнулся и упал. Не пьяный. Просто упал. Под снегом был пенек от тонкого деревца. Сантиметра три-четыре в диаметре, как черенок от лопаты. На него животом и попал дед Борис. Был бы одет по-другому, то наверняка бы пропорол живот. Дед был в толстом овчинном тулупе, который не порвался. Но удар был точечный, и его хватило, чтобы внутри живота порвалась селезенка. Дед дополз на карачках до родной калитки и сел у забора. Мимо прошло несколько человек. Чужих и знакомых. Кто-то притормозил, бросил фразу, хихикнув: «Чего, Борис, перестарался? Налить налили, а закуски не досталось?» Кто-то подошел, лишь когда дед лежал уже скрючившись на боку, поджав ноги. Лицо было уж белее снега. Занесли в дом… День или два еще он только промучился. Голубь.png

К чему я все это? Да просто подать руку упавшему – это у нас явление не частое. А потому ряды бродяг и бомжей не редеют. 

Я побывал на днях в костромской ночлежке и сделал для себя простое маленькое открытие. Большинство бомжей, оказывается – это вовсе не «пьянь подзаборная». Ряды бродяг состоят, в первую очередь, из тех людей, кто в силу обстоятельств банально «упал» – потерял здоровье, силы, близких, работу… Да, кто-то от бессилия «заливал» свои проблемы алкоголем, усугубляя падение. Но тех, кто «сам виноват», кто сам «низко пал» – таких, на самом деле, мало. Много слабых. Тех, кому просто надо помочь. Таких очень много. Даже больше, чем может уместить ночлежка. Там, в ночлежке, вообще не пьют, там строгий «сухой закон». И желающих попасть туда пожить – очередь! Ужас в том, что в костромской ночлежке нет мест. Вообще не осталось. И так уже давно…

МАСЯ

При входе на территорию ночлежки гость или случайный прохожий сможет свободно пройти разве что один метр. Дальше – охранник. Зовут Мася. Носительница милой клички, между тем, обладает весьма суровым нравом. Здоровая, сильная дворняжка, не без благородных кровей. По масти явно видно, что мама согрешила с немецкой овчаркой. Мася.png

Мася – удивительно сообразительное существо. Чтобы пройти во двор, приходилось ждать, пока не появится какой-либо обитатель ночлежки и не запрет ее в котельной или еще где. Она прекрасно различает своих и чужих. И даже после нескольких визитов в ночлежку я для нее оставался чужим. Словно чувствует, что дух во мне домашний. Именно дух – не запах.

Кто-то, кстати, думает, что в ночлежке обязательно есть характерные «босяцкие» запахи. Такие же, какие источают уличные бродяги. Нет. Даже в довольно скученно заселенных бездомными людьми вагончиках – нормальные человеческие запахи. Никакой вони. У обитателей ночлежки довольно чистоплотно, насколько это возможно в приспособленных для жизни вагончиках. Чистая одежда развешана по стенам, прибранные кровати. Один из нынешних жильцов – 27-летний Алексей (о нем расскажем подробнее немного дальше) – сравнительно недавно переехал сюда в силу личных обстоятельств из одного костромского общежития. Вот что он рассказал:

«Здесь во много раз лучше, чем в общаге. Вот там жить – совсем не комильфо. В общаге половина живущих не просыхают: алкоголь, а то и наркотики... Скандалы, драки, ругань... Хотя, вроде как, там и канализация, и водопровод – но кругом грязь, вонь, клопы, тараканы... Здесь же, в ночлежке, чистота и порядок».

Да, выглядит все в ночлежке достаточно бедно, но прилично. Как, собственно, и сами жильцы. И если вы встретите кого-то из них на улице, то никак не угадаете в них «ночлежников». Скромно одетые, но опрятные, чистые. Внутри.png

Наверняка без присмотра и контроля они могут быстро вернуться к тому образу, в каком обитали на улице, или тому, как живут в заштатных общагах и бараках вроде как «домашние» горожане. Грязью и тараканами-то быстро можно обрасти. Или, как выразился один старожил ночлежки, «Это дело махом вырастает. Быстрее, чем борода на физиономии».

Вот от всей этих прелестей и их носителей – и уличных, и домашних – поставлена оберегать ночлежку Мася. Словно санитарный контроль.


ЮРИЙ

Его никто не называет в ночлежке Юркой или Юриком, даже за глаза. Только Юрий или Юра.

Мое знакомство с ним было странным. В момент, когда я присел поговорить в вагончике с одним безногим обитателем, он буквально ворвался в помещение – стремительно, резко, на раз-два. С порога жестко спросил, без предисловий: «Роман в курсе?» (Роман Мокин –управляющий ночлежкой, прим.ред). При этом было впечатление, что сейчас он меня возьмет за загривок и выставит пинком под зад на улицу. В том, что Юрий способен на это, сомнений не возникало. Крепкий подтянутый мужчина под два метра ростом. Явно не слабый. Без всякой опаски в глазах. Грубоватые черты лица с выразительным шрамом только усиливают впечатление, что становиться на его пути опасно. И даже получив утвердительный ответ, он все равно сразу позвонил Роману: «Что за хмырь с фотоаппаратом лазает на территории?» Перепроверил – не вру ли я?

Если про каждого обитателя ночлежки в моем блокноте остались пометки, то на одной странице как был чистый лист, так и остался. За исключением одной записи – я только и написал имя «Юрий» на странице. И все. В остальном – только белый лист. Стоило бы мне что-то записывать – он бы, уверен, вообще мне слова не сказал. Вход.png

Юрий категорически отказался от того, чтобы я его сфотографировал. На каждый второй вопрос отвечал: «Тебе это зачем?» И только понаблюдав за ним со стороны, за его манерой общения, послушав его фразы-команды, типа «Андрей, завтра утром дрова пилим!», мне стало понятно, что он живет в ночлежке вовсе не по тем же причинам, что другие. По крайней мере, сейчас. Я даже спросил его: «Вы могли бы найти себе, куда пристроиться, где жить?» Хотя уже знал его примерный ответ. Юрий ответил: «Я отсюда никуда не уйду! Я ребят не оставлю! Они меня в свое время выручили. Теперь я с ними! До конца». Он «идейный», если можно так выразиться, обитатель ночлежки. Он так и сказал: «Считайте, что волонтер».

И стало понятно, почему Юрий сходу «накинулся» на меня. Он просто защищал местных жильцов. Когда я заговорил с одним из них в вагончике, то два-три человека, кто был там на тот момент, встали и тихонько вышли – очень деликатно и тактично, надо заметить – чтобы не смущать и дать откровенно поговорить. А Юрий, заметив, что люди гуляют на холодке, сразу встревожился: «Почему так, кто вынудил народ уши себе морозить? Что за возмутитель спокойствия объявился, нарушающий порядок?» А он, Юрий, там и есть – закон и порядок, пока нет управляющего Романа Мокина или руководителя благотворительной организации «Воскресение» Александра Пушкарева.

История 56-летнего Юрия – это классика, если разобраться. Несколько «ходок» гарантированно лишают любого человека жилья. Он как раз из таких, вроде как… Но есть нюансы.

Родился Юрий в Ярославле. Юность и молодость провёл в Москве. Крепкий парень стал успешным спортсменом. И уже вышел на дорогу, которая вела в большой хоккей – он играл в юношеском составе команды «Крылья Советов». Но в 90-е, как это произошло с множеством спортсменов, он ушел, как тогда говорили, «в рэкет». И чего греха таить – много чему нехорошему был свидетелем и много в чем участником. За это был неоднократно судим. Как следствие – ни семьи, ни дома.

Кочевать по этапам Юрию в какой-то момент стало невыносимо. «Сколько можно уже?!» – как сам он сказал мне. В Кострому приехал работать – устроился на производство мебели. Однако некоторое время спустя оно «сгорело». Юрий остался без жилья, денег и прописки. И для того, чтобы вернуться в старый привычный промысел, а потом неизбежно накопить «подвигов» на новый срок, ему оставалось пройти полшага. Так бы и было, если б ему не повстречались Александр Пушкарев и прежний руководитель ночлежки Сергей Сергеевич – отец сегодняшнего управляющего Романа.

«Я тут, можно сказать, с самого начала ночлежки», – признался Юрий, – « С нуля, когда не было всех этих вагонов, бани, котельной…» Но не все это время прожил он в ночлежке. В 2014 году Юрий уехал на Донбасс. До 2017 года воевал там добровольцем. Практически все время – на передовой, главным образом под Ясиноватой. Были контузии, были ранения. Потерял легкое. Осколок ударил в грудь: бронь не пробил, но ребра поломал и легкое повредил. Дальше служить после госпиталя стало уже тяжело.

«Зачем уехал воевать?» – спросил я его. «Кровью грехи свои искупить, перед людьми и перед богом» – спокойно так ответил Юрий. Не без бравады, но зато без пафоса – «И здесь я сейчас для этого».

«Мог бы там остаться, на Донбассе?» – спрашиваю.

«Мог бы. У меня же и документы там были оформлены. Военный билет ДНР – все, как полагается. И с жильем бы помогли. Много друзей и товарищей у меня там появилось», – отвечает Юрий. – «Только зачем? Вести за собой ребят не могу, здоровья уже не хватает. А просто жить там – для чего? Здесь дел много. За территорией следить надо, за жителям здешними. Публика тут бывает всякая. Кого-то и выставлять за порог приходится, если не понимают. Да и новый дом для ночлежки строить надо. У меня пока все планы – только с ночлежкой. О другом я и не думаю».Вход2.png

Автор проекта Илья ТИМОФЕЕВ

Сейчас бездомные стоят себе дом. Большой каменный. Общественная организация «Воскресение» создает специализированный центр - социальную гостиницу, по сути. Уже возведен фундамент и начата кладка первого этажа. Однако средств на стройку не хватает.

Все, кто хочет помочь в благородном и важном деле, могут перевести материальную помощь через сайт Planeta.ru.

Продолжение следует